ВЫСТАВКА РЕДКИХ ИКОН ИЗ ЧАСТНЫХ КОЛЛЕКЦИЙ В МОСКОВСКОМ ЦЕНТРЕ ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ «ВОЛХОНКА ГРАНД»
Частные собиратели икон выставляют свои собрания на публике редко. Поэтому инициатива галереи, расположенной в комплексе зданий Храма Христа Спасителя, привлекла пристальное внимание как специалистов, так и самой широкой аудитории. «Волхонка гранд» в рамках экспозиции «Образ священный» собрала в нескольких залах свыше трех сотен икон из лучших собраний московских коллекционеров. Последний раз, несколько лет назад, выставку подобного формата и масштаба смог позволить себе только Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.
Гармония святыни
«Экспоненты уровня нашей выставки — люди особенные. Как правило, они избегают общаться с прессой напрямую», — сетует, едва мы накануне открытия выставки переступаем порог «Волхонки гранд», ее директор Татьяна Коцубанова, идейный вдохновитель этого проекта. И тут же выдает в помощь директора по связям с общественностью Алину Самсонову, благодаря обаянию которой некоторые коллекционеры все же делают для «Церковного Вестника» исключение и рассказывают о самых интересных из выставленных икон.
«Когда мы разрабатывали концепцию выставки, решили продемонстрировать в первую очередь лучшие образцы наших антикварных икон, — рассказывает официальный эксперт Министерства культуры РФ по древнерусскому искусству, руководитель иконописно-реставрационной мастерской "Канон" Александр Ренжин. — Практически все они музейного уровня. Как, например, вот это "Воскрешение Лазаря", которое я привез полтора десятка лет назад с Вологодчины. Уступивший его мне человек хранил у себя дома иконы из разрушающегося деревянного храма. Входивший в расширенный праздничный чин иконостаса памятник доносит до нас черты живописи XVII века. Видно, что создавший его иконописец получил прекрасное образование».
Еще одну редчайшую икону пасхального ряда Ренжин приобрел у коллеги — обладателя одной из старых московских коллекций. Это — «Воскресение — Сошествие во ад» с двунадесятыми праздниками в клеймах. «Миниатюру, скорее всего, написали работавшие в Москве мстерские или палехские мастера, — считает Александр Алексеевич. — Это видно как по колориту изображения, так и по цветовой гамме — очень сочным, но при этом невероятно гармоничным краскам. Если в традиционной живописи сочетание зеленого с красным заметно диссонирует, здесь соответствующие природные оттенки подобраны столь деликатно, что можно вести речь едва ли не об идеальном чувстве меры. Красный оттенок, судя по всему — киноварь, синий — азурит». Эксперт уверен, что эти дорогие благородные краски, как и великолепный колорит и отточенный рисунок, свидетельствуют о принадлежности мастера к высокой иконописной школе — такой, как Холуй, Палех или Мстера: «В силу некоторых косвенных признаков я склоняюсь к тому, что здесь мы имеем дело с последней из перечисленных. К примеру, палехские иконописцы часто сочетали малиновый оттенок с холодным синим. Также они любили выводить архитектурные элементы или пейзажные детали за рамки целостного изображения. Здесь подобных особенностей мы практически не наблюдаем».
«Иконы находят нас»
Зачастую именно благодаря коллекционерам древние иконы можно увидеть освобожденными от многократных наслоений олифы и позднейших записей. Так, пару лет назад в «Каноне» отреставрировали еще одну очень редкую миниатюру «Воскресение — Сошествие во ад» ярославской школы XVII века. «Раньше такую стилистику называли мелочным письмом, — продолжает Александр Ренжин. — Здесь мы видим сотни персонажей с праведниками и с детально прописанным раем. По этой иконе можно путешествовать, как по книге, наблюдая всю последовательность событий с распятия Спасителя в Великую пятницу до Его воскресения. Этот образ я купил с рук в Измайлове в тяжелейшем состоянии. Он был настолько черный, что практически ничего в нем не читалось. Но реставратор с кропотливой работой справился блестяще. Вообще же благодаря идеальным защитным свойствам олифы (а иногда и левкаса, если поверх старой иконы создавался совершенно новый образ) в России до наших дней дошли многие сотни законсервированных древних святынь. Пожалуй, мы живем в единственной в мире стране, где до сих пор ежегодно открываются средневековые памятники живописи. Думаю, предстоит раскрыть еще тысячи икон XV–XVI столетий. Хватит и на наш век, и сыновьям еще останется!»
Рядом готовит свою экспозицию как раз представитель «поколения сыновей» (в собирательном смысле) — коллекционер Сергей Ходорковский. Родившийся в семье известных московских антикваров, Сергей Александрович не хотел идти по отцовской линии — окончил столичный Институт физкультуры. Но собирательство всё равно затянуло...
Интересуюсь у Ходорковского, молится ли он перед иконами из его коллекции. «Конечно, — отвечает собеседник. — Отдаю себе отчет: к любой святыне следует относиться благоговейно». Однако постоянно в распоряжении Сергея не так уж много икон: коллекция в постоянном движении. «На самом деле, как мне кажется, не мы ищем иконы — они находят нас. К примеру, вот это "Вознесение Господне" очень давно было у меня, а потом перешло к другому собирателю. И вот около семи лет назад я снова приобрел его уже у совсем другого человека. И тут выяснилось: оно происходит из праздничного ряда иконостаса одной из кижских церквей, а все остальные иконы из этого чина находятся в архангельском музее. А вот этих архангелов Гавриила и Михаила я практически случайно купил в антикварном салоне в Майами — у людей, как мне показалось, весьма далеких от православия. Во всяком случае чисто внешне они походили на правоверных мусульман. Я даже удивился, откуда у таких продавцов может быть образец столь высокого русского модерна начала ХХ века — уровня Васнецова или Нестерова. Привез я иконы в Москву, и вскоре мне предложили образ Спасителя — совершенно иной и по смыслу, и по стилю. Скорее всего, и авторство у него другое (хотя имена иконописцев ни в первом, ни во втором случае не известны). Но получился законченный триптих, который мне теперь очень нравится».
Подделки и имитаторы
«Воскрешение Лазаря» из коллекции Ходорковского датировано XVII веком. «Об этом свидетельствует сама манера письма — к примеру, живоподобие в написании ликов, — поясняет собиратель. — Но написана икона, скорее всего, по древним прорисям столетием раньше. В пользу этой версии говорит архитектура так называемых горок. Да и скомпоновано изображение так, как писали в XVI веке».
Приходилось ли встречаться с подделками? Вместо ответа Сергей Ходорковский демонстрирует образ апостолов Петра и Павла.
«Кажется, что это древнее произведение. А на самом деле — высококлассная имитация XIX века, на которой специально сделана характерная для средневековых икон врезка. На обороте можно видеть этикетку "Собрание христианских древностей Николая Постникова". Это дореволюционный московский коллекционер. Вряд ли его, образно говоря, можно было провести на мякине. Не исключаю, что он специально заказал иконописцу имитацию под старую икону... Подделки всегда были, есть и будут, как и люди, которые хотят обмануть других».
В прежние времена, по словам собирателя, под видом древних икон новодельные имитации часто предлагали староверам. Впрочем, написать новую икону так, чтобы знающий специалист не смог бы ее распознать, невозможно: «Главное противоядие — опыт собирателя, но каждый коллекционер в том или ином виде через такое проходил. С подделками в чистом виде мне сталкиваться, пожалуй, не доводилось. А вот специально зареставрированную икону с имитацией записи приобретал».
Впрочем, контрафакт, если только такой термин употребим в отношении современных икон, сам по себе произведение искусства, хотя и своеобразный. Разгадывать его происхождение иногда не менее интересно, чем читать замысел жившего за много веков до нас иконописца. «Но все-таки главное, что меня привлекает в собирательстве, — незримый диалог с давно покинувшим наш мир мастером, икона которого у тебя в руках, — признается Ходорковский. — Общаясь с ним, разговаривая про себя, ты вдруг понимаешь: он тебе духовно близок. Это затягивает, захватывает, завораживает».
Выставка открыта до 20 мая. Адрес: г. Москва, ул. Волхонка, 15, стр.1
